Меня зовут Барни Стоун, я родился во времена рабства, 17 мая 1847 года, в округе Спенсер, штат Кентукки. Я был рабом на плантации Лемюэля Стоуна (у всех рабов были фамилии их хозяев) почти семнадцать лет и считался лучшим среди молодых рабов на нашей плантации. У моей мамы было десять детей, все рабы, а мой папа, Бак Грант, был племенным рабом на плантации Джона Гранта, своего хозяина; папу использовали примерно так же, как быка-бугая используют на скотоводческой ферме. Его отдавали с этой целью в аренду на другие плантации — он считался очень ценным рабом. Его хозяин разрешал ему каждые выходные приходить на нашу плантацию, чтобы видеться с мамой.

Мой хозяин был жесткий человек, когда злился, выпивал или плохо себя чувствовал — но иногда он хорошо к нам относился. Меня заставляли собирать хлопок и заниматься другими работами с самого раннего детства. Хозяин ни за что бы меня не продал, потому что я считался лучшим молодым рабом на плантации. В отличие от многих других рабов я жил на плантации со дня своего рождения до того дня, когда сбежал. Рабов продавали двумя способами. Иногда — в частном порядке человеку, который разъезжал по Южной стране и скупал рабов, пока у него их не становилось много; тогда он устраивал большой аукцион и продавал их тому, кто предложит лучшую цену, примерно так же, как сейчас продают скот на аукционах. Профессиональных работорговцев тогда называли «скупщиками негров». Он приезжал на плантацию с доктором и выбирал двух-трех рабов, которые ему нравились и которых владелец был готов уступить, и доктор слушал у них сердце. Если доктор говорил, что негр здоров, скупщик делал владельцу предложение, и если цена того устраивала, он этого раба продавал. А некоторые владельцы больших плантаций, у которых было много рабов, иногда сами устраивали публичные аукционы и от некоторых из них избавлялись, а сами потом ехали на другой аукцион и покупали новых рабов: иногда это делалось, чтобы купить рабов получше, а иногда — чтобы заработать денег на продаже.

Как я уже говорил, обращались с нами на плантации часто ужасно. Когда я был совсем маленьким, я видел, как мою сестру продали и увезли. А однажды хозяин заметил, что одна из лошадей, заходивших в стойло, покалечена. Он взбесился и решил, что это я попортил лошадь — а если нет, то я знаю, кто это сделал. Я сказал, что это не я, и он стал требовать, чтобы я тогда сказал, кто это сделал. Я не знал, и так ему и сказал — тогда он взял плетку, привязал меня к столбу и порол, пока я весь не покрылся кровью. Я умолял: «Хозяин, хозяин, не бейте меня, я не знаю, кто это сделал». Потом он вытащил карманный ножик и убил бы меня, если бы хозяйка (его любимая жена) его не остановила. Она меня отвязала и позаботилась обо мне.

Я много раз видел, как безжалостно били маму, без всяких серьезных причин. А однажды, незадолго до начала Гражданской войны, приехал скупщик негров, и я своими глазами видел, как моя любимая мама и годовалый братик были проданы. Я видел, как ее увозят — и после этого увидел ее только через двадцать семь лет в Кларксберге, штат Теннеси. Братик тоже был там с ней, но я его не узнал, пока мама не сказала, кто это, — он был уже взрослым мужчиной. Это была очень радостная встреча. После этих долгих шестнадцати лет в аду, в рабстве, я был очень зол на белого человека — успокоился только после того, как сбежал и вступил в армию северян.

В начале Гражданской войны, когда армия северян маршировала по Южной стране, повстанцы застрелили сотни рабов-мужчин, лишь бы они не сбежали к янки. В один прекрасный день я услышал, что северяне совсем недалеко от нашей плантации. Я сбежал и спрятался в трубе под дорогой — но меня нашли и застрелили бы, если бы не атака янки, которая меня спасла. Я вступил в эту армию и прослужил один год, восемь месяцев и двадцать два дня. Я был в сражении за Форт-Вагнер, и еще в битве у Милликенс-Бенд. Когда я пошел воевать, то не умел ни писать, ни читать. Белые солдаты мной занялись и научили и читать, и писать, так что когда война закончилась, я мог написать вполне приличное письмо. После войны я стал учить цветных детишек тому немногому, что знал.

Потом я три года учился днем и ночью в доме одного адвоката, а в 1868 году начал проповедовать Евангелие Господа нашего Иисуса Христа — и делал это на протяжении шестидесяти девяти лет. В то время я приложил много усилий к постройке семи церквей в Кентукки, Теннеси и Индиане. Я занимался этим благим трудом из благодарности Господу за свое освобождение и спасение. За свою жизнь я вступил в ложу братства Р. П., I.O.O.F. и масонскую ложу. Я проповедовал возвышение и развитие цветной расы. Я совершил много хорошего в этой жизни и вырастил восьмерых детей. Я люблю свою страну, верен ей и получил огромное вознаграждение от государства за свою службу. Я здоров и до сих пор могу трудиться, и благодарен Господу и своей стране.